Жизнь на два времени

Вышла в парк сегодня посмотреть, как весна развивается - с зимой встречается. На неделе прохладно было, даже снег иногда порхал. А к выходным солнышко дали и плюс одиннадцать, вот всё и повылазило. Парк у нас Валентинов называется, так что почти к его дню, да и к Сретению, угадало.

Крокусы полянами и поодиночке.


( Collapse )

Прочла недавно, что Нидерланды отказались от имени «Голландия». Как же теперь жителей по-русски называть, нидерландцы?) Всё-таки буду использовать привычное название, тем более, что рассказ будет о событиях четвертьвековой давности.

С Элигиусом мы познакомились в 1993 во французском городке Компьень, знаменитым не только подписанными в нём перемириями первой и второй мировой войн, но и взятием в плен Жанны д'Арк. Доклад, сделанный на конференции моим мужем, до того понравился Элигиусу, что он предложил приехать с научным визитом и выступить в Дельфтском университете на семинаре профессора – руководителя его диссертации. В Голландии мы до этого никогда не были и, не долго думая, согласились.

И вот мы в Вагенингене – небольшом городке недалеко от Дельфта, где живёт Элигиус, гостеприиимно предложивший нам остановиться на пару ночей у него дома. Февраль, промозгло, влажный туман стелется над совершенно плоской, кое-где присыпанной снежком землёй. Оставив нас у камина с весело болтающей женой и её подружкой, Элигиус уехал забирать детей из бассейна. Камин тут не для интерьера, а для обогрева – в доме наподобие дачного никаких излишеств в виде батарей не предусмотрено. Вбегают возбуждённые плаванием,  дружно шмыгающие носами и смело сбрасывающие с себя верхнюю одежду четверо (!) детей. Элигиусу, между прочим, всего лишь около 30 лет. Уставшие с дороги, мы вскоре отправляемся спать на второй этаж дома. Холодина ужасная. Выделенный нам обогреватель, ничуть не помогает, и мы спим, не раздеваясь. На следующий день доклад в Дельфте, заболеть нельзя.

Всё проходит успешно, и в завершение встречи профессор приглашает всех на обед в университетскую кантину. Стол уже накрыт. Подана знаменитая голландская селёдка и ещё какая-то сопутствующая еда. Из напитков – внимание! – только молоко. Пить после селёдки, как вы понимаете, очень хочется, и мы, сильно колеблясь, но проиграв борьбу с жаждой, решаемся-таки последовать примеру аборигенов и отважно выпиваем по стаканчику. Пережив кое-как вторую, не менее холодную ночь, на следующий едем с Элигиусом к поезду. Элигиус – голландец необычный, он ездит на «Жигулях», и по дороге у этих «Жигулей» лопается колесо. К поезду мы тем не менее успеваем, благодаря ловкости нашего голландского друга, буквально за несколько минут поставившего «запаску». К слову, на этих самых "Жигулях" спустя полгода Элигиус преодолел две тысячи километров (туда-обратно), приехав  к нам с ответным визитом.

Уже в поезде мы с мужем синхронно чувствуем себя как-то не очень, но добираемся-таки до дома, чтобы неделю проваляться со всеми прелестями кишечного гриппа – температурой-поносом-соплями...холод-селёдка-молоко. С тех пор о голландцах  у меня впечатление как о закалённых холодами, крепких желудками, сноровистых парнях, в гости к которым всё равно почему-то не тянет.))

Эпилог. Спустя примерно десятилетие, мы отважились снова попробовать голландскую селёдку в Амстердамском ресторане, на этот раз летом, без молока и без последствий. Вкусная, чего уж там.)



*Спасибо lady_catari за мотивацию

Уж новые выходные на носу, а я за старые ещё не рассчиталась. В том смысле, что красоты воскресные не все показала. А они были! Ведь сходив на «скандинавскую» разведку в парк, всю степень своего восторга я вылила на супруга, размеренно крутившего педали на своём домашнем «коне», и быстренько убедила его, что нужно оставить немного сил на велосипед настоящий, чтобы этот солнечный день не прошёл мимо нас.

Маршрут предоставила выбрать ему, и хотя свой у меня тоже был, с радостью согласилась на предложение вновь поехать на реликтовый луг. В этом сезоне на велосипедах мы там ещё не были. Главное, не повторить ошибки прошлой, ещё апрельской, велопрогулки, когда увлекшись только что установленным на руль компьютером и отъехав от дома всего пару километров, я не обнаружила супруга ни впереди, ни позади себя. Подумала, что не заметила, как он переехал на другую сторону улицы, и за остановками с налаживанием показаний километража, поотстала. Но, прибавив скорости и по-прежнему не увидев знакомого силуэта в обозримом пространстве, решила повернуть назад. Доехала почти до дома и опять – никого. Телефон, конечно же, с собой взять забыла. Ну, думаю, поеду вперёд – где-нибудь должны же мы встретиться, не зря ведь перед поездкой мы маршрут обсуждали и даже в карту глядели. Но карта-то у меня осталась, и в какой-то момент, преодолев приличную горку, я обнаружила, что и эта спутница исчезла.)) Возвращаюсь для поиска теперь уже карты – оказалась, она упорхнула с багажника и спокойно ждёт меня на той полянке, где я её в последний раз разворачивала. Ситуация стала напоминать описанную Джером-Джеромом в «Трое на четырёх колёсах», когда увлечённый кручением педалей Гаррис не заметил пропажи сидевшей на заднем сиденье тандема жены. Почти ни на что уже не надеясь и накрутив согласно налаженному-таки компьютеру с десяток километров, я подъезжала к цели нашей прогулки – началу ручья рядом со скоростной дорогой, как вдруг заметила показавшийся вдали знакомый мужской силуэт в позе стойкого ожидания.)) Ручей не тянул на Эльбу, но радости было не меньше.

От той прогулки и снимков-то почти не осталось – не до них было, разве что этa пара лошадок с зашоренными глазами (как символично))), да эта удивлённая нами, не в меру светлоголовыми)), афро-овечка.


( Collapse )

Любимый каток закрыли, на велосипедах пока неуютно. Выручают настольный теннис на улице и прогулки. В воскресенье проведали заповедный луг и прудик поблизости. Надо же посмотреть, не выросло ли чего, не прилетел ли кто. ( Collapse )

Ещё в пятницу, шагая через парк, подумала, что столько грачей, ковыряющих подмёрзшую землю, — к снегу. Они словно знали, что все вкусные вещи станут труднодоступны. В субботу сыпала редкая белая крупка, в воскресенье полетели роскошные махровые хлопья. На бортиках катка они образовали длинное полотно для всех желающих излить чувства, не дожидаясь праздника. Хотя, что там – праздник уже вовсю идёт. На рождественских рынках не протолкнуться от согревающихся сосисками и глинтвейном. Дома прохладно. Муж «грозится» включить батареи, если температура опустится ниже двадцати (в прошлом сезоне любящие тепло соседи этого ни разу не позволили сделать)), но пока ограничивается «скафандром высшей защиты» — так он называет связанный мной толстый коричневый свитер. Как медвежонок он в нём)). После вопроса супругa: «Цветы на балконе пусть выживают, как хотят, или будем спасать?» хризантемы занесены, наконец, в квартиру.
( Collapse )

Уже несколько месяцев в нашем подъезде висит это объявление:

Оно предупреждает, что соседского кота по имени Атце нельзя ничем угощать, так как у него аллергия на молочные продукты. Этого кота мы не раз встречали на улице и, отмечая его излишнюю стройность, особенно удивлялись «залысинам» на шёрстке: «Где это он заработал лишай?», - думали мы. А разгадка очень нестандартная: оказывается, от молока у него развивается такая «чесотка», что бедняга зализывает себя до полного исчезновения ворса. Кот на безмолочной диете. Оберегаем теперь всем домом.

Длинные короткие (потому что зимние) дни, наполненные домашними хлопотами, спорами и разговорами с папой (столкнулись два упрямых характера!), любовью и нежностью к молчащей маме, стремлением сделать для них как можно лучше и успеть как можно больше. Так проходит типичный день:

Просыпаюсь в полшестого утра от стука папиных ботинок (каблук одного, компенсируя неправильно сросшийся «чрезвертельный» перелом бедренной кости, на 7 см выше другого) по коридору. Чтобы не мешаться на тесной кухне, даю ему время на выполнение каждодневных утренних дел, среди которых, кроме понятных гигиенических мероприятий, 20-минутное проветривание комнаты с непременным укрыванием мамы двумя дополнительными пледами и укутыванием головы шерстяным шарфиком, приготовление и раскладка лекарств для себя и для мамы, измерение маминой температуры и запись ее в журнал, куда позднее мной будут занесены все проводимые процедуры, составление двухдневного меню. Моя задача – появиться в проветренной комнате не позднее семи утра, чтобы измерить мамино давление, споить ей стаканчик воды с уже растворенным в ней папой дюфалаком, умыть под стишок «Надо-надо умываться по утрам и вечерам...», провести зарядку из 12-14 упражнений. Но прежде, на кухне, завариваю шиповник, готовлю салат к завтраку (каша сварена вчера), засыпаю в чашки цикорий и сухое молоко, чтобы перед завтраком быстро приготовить полюбившийся всем напиток.

Мамина зарядка одновременно и моя разминка, ведь. чтобы хоть немного разогнуть ее прижатые к груди руки, требуется недюжинная сила. Разгибание рук – это первое упражнение, за которым идет растягивание каждой рукой одной пружинки эспандера. Правый мамин кулачок прочно сжимает рукоятку нехитрого «тренажера», левую кисть приходится удерживать в своей ладони. Но слишком сильно тянуть нельзя: полопаются хрупкие сосуды и будут синяки. Потом мы попеременно каждой рукой растягиваем резинку, держась за привязанную к ней гладкую палочку (тоже папино изделие). Следом идет упражнение, которое еще недавно мама делала с нескрываемым удовольствием: перетягивание рук или «кто сильнее», а потом для расслабление – «ладушки». Четыре слова, сказанные мне мамой в этот приезд, были «бабушки», «кашку», «бражку», «добренька» - как окончания известных строчек «Ладушки-ладушки, где были? – у бабушки, что ели? – кашку, что пили? – бражку, кашка – масляненька, бабушка – добренька». Еще этой весной таким же манером мы с ней рассказывали «Зимнее утро» и «Зимний вечер» Пушкина, «Белеет парус одинокий» Лермонтова. Переходим к ногам. Поднимаю раз 10-15 правую, столько же сгибаю ее в коленке. Левую, сломанную 12 лет назад, и больную всю её жизнь, только покачиваю параллельно дивану. Шевелим и крутим носочками ног. На мою просьбу сделать это самостоятельно замечаю едва заметное движение правого носочка. Радостно хвалю ее за это. Повороты головы влево-вправо. Мамины глаза давно смотрят не на меня, а куда-то вдаль или в потолок. Нам неизвестно, что она видит и видит ли вообще. Обязательно нужно постучать по груди ребром ладошки и кончиками пальцев. Так мы предотвращаем застой в лёгких, вердь с лета маму из-за проблем с кожей на еду, как раньше, не подсаживаем, поэтому особенно тщательно относимся ко всяким «поколачиваниям». Последнее упражнение я называю «поездкой в Галич» (мамина Родина): покачиваю ставшее таким легким мамино тело, держа её за плечи, при этом напеваю песенки типа «Мы едем, едем , едем в далёкие края...», а также рассказываю ей, что «видим» за окном. Если это цветы, то можно спеть про ландыши и васильки, если река, то – «издалека долго течет река Волга...». Покачивания за плечи сменяются покачиваниями за бёдра (едем на телеге, а кругом – поля...) и за колени (идём пешком: «куда бежишь тропинка милая...»).

Всё. Можно перевернуть на живот. Сначала обтираю теплой водой, расчёсываю волосы и поглаживаю голову, спину, ноги, затем – лёгкий массаж (более основательный сделает чуть позже папа). Единственное упражнение лёжа на животе – сгибание-разгибание ног, при этом надеваем туфли, которые мама так и не успела поносить до падения, вставляем поочерёдно каждую ступню в петлю-ремешок, привязанный к пружинке раскуроченного эспандера. Раньше мама «болтала» ногами сама, теперь делаем это «вместе». К этому времени папа уже сделал свою гимнастику и нарезал памперсы (для разных целей требуются половинки с отрезанными крылышками и застежками). Включаю ультрафиолетовую лампу на 10-15 минут и вывожу папу из зоны облучения. Потом он возвращается и массирует маму, а я заканчиваю приготовления к завтраку. Уже с полгода всю еду для мамы прокручиваем на блэндере – так, чтобы можно было вливать ее в отверстие в зубном протезе (единственный мамин зуб, на котором держалась нижняя челюсть, пришлось в прошлом году удалить, так как он расшатался. Сначала мы горевали по этому поводу, потом приспособились клеить челюсть «корегой», а теперь просто не представляем, что бы мы делали без этой спасительной дырочки – ведь когда пища через неё попадает маме в рот, мама начинает жевать! Вот уж поистине: не было счастья, так несчастье помогло.)

Папа закончил массаж, несу завтрак, поворачиваю маму на спину. Лежит она с лета на слабо надутом детском надувном круге для плавания, ловко покрытом маминой же старой маечкой (рацпредложение нашей сиделки Любы), которая стала ей велика, так как с год назад после очередного обострения холецистита мама сильно похудела. Этот круг – настоящая находка. Стандартные противопролежневые круги из аптеки имеют очень маленькие отверстия, в которые две ранки на попе никак не помещались. Когда летом, в отчаянии найти подходящее средство для ослабления давления на прогрессирующие раны, я расспрашивала об этом продавца медтехники, она посоветовала мне купить обычный надувной круг. С тех пор кладём маму только на него. Раны, благодаря этому, а также стараниям медсестры Светы, посещающей нас вот уже пятый месяц, и хирурга Дмитрия Фёдоровича почти зажили. Об этом лечении стоит, пожалуй, сказать отдельно. Раны были такие глубокие, что просматривались сухожилия и пораженные некрозом мышцы. Эти раны мы, видимо, «насидели». С какого-то момента мама, всегда такая чувствительная к малейшей боли, вдруг перестала эту боль чувствовать и не просилась лечь, когда на 1,5-2 часа три раза в день мы подсаживали ее на довольно твердый диван. Похоже, что её же кости надавили пролежни изнутри. Этот момент мы проворонили, а потом события развивались стремительно. Никакие мази (метилурацил, левомеколь, аргосульфан, актовегин, солкосерил) и современные дорогие повязки (воскопран, сорбалгон и т.д.) не помогали. Хирург из поликлиники и строгая врачиха из платной клиники тоже никак не помогли, а лишь затянули процесс. Но хватило ума обратиться в гнойно-хирургическое отделение стационара. Пришедший врач – Дмитрий Федорович – не побоялся сделать на дому операцию по отсечению некротических тканей (опасно, так как сопровождалось кровотечением), далее была ежедневная работа медсестры, менявшей повязки, - сначала парапран с химотрипсином, хлоргексидин с ируксолом, затем – по мере очищения раны – с мирамистином и левомеколем. Спешно купленный противопролежневый матрац, попеременно накачивающий черередующиеся в шахматном порядке ячейки, действовал, скорее, успокаивающе, так как лежала мама по-прежнему на круге. Сейчас уже можно сказать, что за три месяца одна ранка зажила полностью, вторую пришлось на 5-м месяце зашить ( два маленьких стежка). Два дня назад швы удалили, и теперь мажем зелёнкой в ожидании образования корочки, которая должна отпасть, обнажив свежую кожу.

Перед завтраком быстро протираем подмышки кипяченой водой (папа держит руку, я свечу маленькой лампой, чтобы не пропустить возможные трещинки, промываю, промокаю насухо и подкладываю отглаженные мягкие тряпочки – все это, чтобы избежать опрелостей, которые одно время нас сильно мучали). Вставляем зубы. Тут нужно поуговаривать. Но в последнее время мама стала податливей, и эта не слишком приятная для нее процедура проходит легче, чем летом. Завтракаем с 9 до 10: нужно около часа, чтобы неспешно скормить пару ложек разведенной молоком каши и выпоить стаканчик цикория. После завтрака нужно полежать с полчаса, а затем перевернуться на живот. Через полтора часа перевернуть обратно, чтобы напоить заваренным с утра шиповником и накормить фруктами, протертыми до состояния жиденького пюре. Опять дать с полчасика полежать, потом повернуть на живот. Если все идет по плану, то образуется около полутора часов «свободного» времени, которое можно использовать либо для закупки продуктов, либо для мытья пола, либо для приготовлений к обеду. В 14:20 начинаем собирать на стол, чтобы через 10 минут сесть обедать. Поднимаем голову повыше и за час съедаем поварежечку протёртого супа и примерно столько же второго. Радостно от каждой съеденной ею ложечки. Таблетки делим на 4 части и отправляем с пищей в ту же дырочку в зубном протезе. Полчаса после обеда, до переворота на живот, можно успеть вымыть посуду, а за полтора часа её лежания на животе сбегать, если необходимо, в магазин или приготовить нехитрый ужин. Минут за сорок до ужина, перевернув маму на спину, хорошо ей почитать что-нибудь: в это время она, широко раскрыв глаза, внимательно слушает. Папа поёт ей знакомые песни, используя старые песенники. Иногда проигрывает сохранившиеся магнитофонные записи семейных праздников. Особенно хороша запись, сделанная в честь маминого 50-летия: она там замечательно поёт «Я люблю тебя, жизнь!»

Ужин чаще всего проходит быстрее завтрака и обеда, всего минут за 40. Мама с удовольствием ест протертый детский творожок или перемешанное с йогуртом морковное пюре. После нужно дать ей немного отдохнуть, померять давление и температуру, а затем уговорить отдать зубы и осторожно их вытащить. Папа отправится их мыть, а я включу на 10-15 минут ультрафиолетовую лампу, помою посуду, налью, чтобы нагрелся, кефир в мамину кружечку и поставлю фильтровать воду на завтра. Остался один переворот на живот, во время которого можно погладить, постирать или немного раслабиться перед телевизором или компьютером. Ко сну начинаем готовиться в 21:30. Перевернувшись на спину, вновь обрабатываем подмышки, пьем кефир, полощем рот. Наконец, можно выключить свет и пожелать «спокойной ночи». Обязательно пою колыбельную, заменяя «дети» на «мамы» в строчке «баю-бай должны все дети ночью спать». При словах «глазки закрывай» мама послушно смыкает глаза.

Еще какое-то время вожусь под мурлыкание репродуктора на кухне с фильтрованием воды или готовлю что-нибудь на завтра (хорошо, например, сварить компот из сухофруктов, чтоб настоялся) или борщ (с той же целью).

Вот и пробежали две недели. В аэропорту, в ожидании самолёта, пронзает горькая мысль, что в который раз я оставляю их чужим в общем-то людям. Тут же стараюсь успокоить себя, что наша помощница Люба за семь лет работы с родителями стала практически членом семьи, а очередная найденная сиделка – её сменщица – тоже, вроде, не монстр и должна справиться. Но всё равно сознание того, что никто не споёт маме колыбельной, не приласкает так, как я, заставляет грустить. И, еще никуда не улетев, я начинаю скучать ...

И опять про еду. Обедали, а иногда и ужинали  мы  в торговом центре на Канадской площади. В подвальном этаже было много довольно дешевых закусочных и едален быстрого питания (обед на одного здесь обходился в 10-12 канадских долларов), в основном, азиатского направления. Но на третий день лично мне суши и азиатский фастфуд изрядно надоели, и я перешла на греческие «сувлаки» в виде бараньих шашлычков с рисом и салатом. В ресторане, здесь же, на Канадской плошади, были всего однажды. Покормили вкусно, но порции по сравнению с греками микроскопические.

Здесь мы обедали

Вечером  четверга, сделав последний доклад, мы решили отметить это дегустацией местного вина, что оказалось не так-то просто осуществить. В ванкуверских супермаркетах вино и пиво только безалкогольные. Напитки с градусом продаются, как нам пояснили, лишь в специальных винных магазинах. Найдя такой, в очередной раз поразились ценам: бутылка самого дешевого красного вина стоила 12 долларов (8 евро!), что в 5 раз дороже дешевого немецкого. Попробовав ванкуверского красного за 14, мы и вынесли окончательный вердикт: страна, где такое дрянное вино, для жизни непригодна!!!

В пятницу вечером на закрытии конференции мы узнали, что следующий такой конгресс состоится через четыре года в Пекине. Китайские организаторы показали свой рекламный ролик, который мне почему-то никакого желания поехать туда не внушил (может быть, я подумала в тот момент об азиатской кухне?)

После конференции у нас было еще три дня на развлечения и туризм, к чему мы прямо с утра в субботу и приступили, взяв билеты на экскурсию, обещавшую наблюдение за китами, свободно резвящимися у берегов Ванкувера. Такие экскурсии (стоимость около 100 евро с человека) предлагаются многими турфирмами. Мы выбрали вариант на полузакрытом катере: можно находиться как внутри, так и снаружи. Но чтобы попасть на этот катер, пришлось пересечь Ванкувер на микроавтобусе с севера на юг. Забрали нас прямо из гостиницы, при этом мы должны были ждать в холле с 7:15 до 7:45, хотя от Канадской площади экскурсия отправлялась в 9 часов. Просто, как оказалось, за это время нужно было объехать много отелей, а наш «Четыре сезона» был в списке одним из первых.  Выяснилось также, что все эти экскурсии направляются в одно и то же место, и катерки от разных фирм все равно встречаются «у китов».  У меня даже закралось подозрение, что бедных животных на собранные у туристов деньги специально прикармливают в определенном месте, чтобы долго за ними не гоняться и не тратить керосин на эти поиски. В любом случае наш капитан вел переговоры по рации, и его, видимо, информировали о местонахождении стайки китов. Дорога туда довольно быстрым ходом заняла около часа в один конец. Развлечься можно было кофе, сникерсами (все включено) и выходом на палубу, где, правда, было очень ветрено и прохладно, несмотря на замечательную в целом солнечную погоду. Сначала мы увидели их издали: мелькали плавники и хвосты трех животных. Потом подошли поближе, и стали различимы даже изредка всплывающие спины. И вот наш капитан подошел к ним так, что какое-то время они двигались нам навстречу, а один из китов выпрыгнул на полкорпуса совсем рядом и на мгновение встал вертикально, показав свое белое брюхо обомлевшим от восторга туристам. После этого капитан посчитал свою задачу выполненной, резко развернул катерок и повез нас обратно. По пути в Ванкувер мы еще увидели семью морских тюленей, безмятежно отдыхавших на каком-то островке, а также громадного орла сидевшего на одном из волнорезов.

Наш катерок

Орел,

кит

и морские тюлени